Руслана Евдокименко «ПЛ» пытался поймать в течение трех месяцев. Почти рекорд. «Главное, чтобы вы не подумали, что это я выделывался», – скажет он, когда мы уже будем прощаться. Москва – Киев – Ялта – стандартный маршрут его перемещений. Концерты, клипы, «Вилла «София» – все деловые вопросы проходят по его ведомству. А беседуя о делах семейных, он (за редчайшим исключением) будет говорить только так: «София Михайловна».

Про детство

– Родители часто уезжали. Могли месяц побыть дома, а потом уехать на гастроли на два-три месяца, для нас это было совершенно нормально.

– Что это была за жизнь? С нянями? С бабушками?

– Да как-то так – то с одними знакомыми родителей, то с другими. Самая большая радость – это когда летом меня брали на гастроли по Крыму. Колхозы, совхозы, шефские концерты. Концерт в цеху военного завода в Феодосии, концерт на крейсере «Москва» – когда-то это был самый главный наш крейсер. Помните, клип Шер, где она поет на корабле американских ВМС? Мама это сделала, наверное, еще лет за пятнадцать до Шер.

Детство было как детство: музыкалка, фортепьяно, сольфеджио, хор. Станция юных техников, ДОСААФ. Я в десять лет сдал нормы по вождению, с четырнадцати вместе с родителями сидел за рулем, а иногда и сам мог куда-то поехать, меня же почти все в Ялте знали. Чем еще отличалось – ну, вот если скейтборды, допустим, в стране появлялись, то у меня скейтборд был у одного из первых. Складной велосипед мне родители как-то привезли, это же вообще было почти нереально.

– А шмотки?

– Как же, турецкие джинсы-пирамиды. Настоящие американские «найки» за бешеные деньги – рублей сто-сто двадцать. Ялта же фарцовочный город, естественно, я всех фарцовщиков знал. Каждое воскресенье – дискотека в Приморском парке.

– О, представляю себе. С обязательной дракой?

– И с драками, и с милицией, всякое бывало. Москвичи наших девчонок клеить начинали – ну и давай их гонять по всей набережной, по всему парку. Нет, сам я так не беспредельничал. (Смеется.) Друг у нас был в компании, тоже Руслан, его каждую неделю с дискотеки милиция забирала. Сейчас и его, и многих других ребят уже нет. У нас речка есть возле «Ореанды», в этой речке его и нашли. 90-е... В Крыму же в этом плане вообще было весело.

– А что это за дичайшая история была с вашим похищением?

– Да я маленький был, 11 лет, почти ничего не помню. Какие-то угрозы родителям – то ли письма, то ли телефонные звонки. Я помню только, что приехала бабушка, и нас с ней положили на обследование в больницу в Симферополе, просто чтобы я был в безопасности. Потом уже, когда вырос, узнал, что там вроде как еще и наружное наблюдение велось, то есть меня прикрывали.

Про співочу націю

– На самом деле в Москве пробиться всегда было легче – и тогда, и сейчас. Нет пророка в своем отечестве. А потом, когда ты поедешь пробиваться, жди, что тебе скажут «зрадник», как Софии Михайловне в свое время некоторые говорили. Хотя каким образом могла украинка, будучи молдаванкой по национальности и прославляя украинскую песню на весь Советский Союз, «зрадити Україну» – никто никогда не мог объяснить.

– Именно из-за этого она так редко здесь выступает?

– Да нет. Просто мы сейчас в принципе мало выступаем. Софии Михайловне уже ведь не двадцать. В Ялте мы, наверное, лет пять не работали. В родном городе София Михайловна по определению на билетах зарабатывать не может, но когда мы просим организаторов сделать цены доступнее, они отвечают, что это демпинг. Бесплатный вход делать тоже невозможно, потому что будет просто бойня. В Киеве концерты делать – это всегда сложности, найти спонсора, найти то, найти се. Ведро проблем. В то же время в Москву приезжаешь, и москвичи говорят: мы все сделаем сами, скажите только «да». Не то чтобы я как-то особенно любил Россию или под Россию прогибался, но я просто вижу, как проходят концерты в Кремле и во дворце «Украина». У них, знаете, если уж любят, так любят! А у нас – он будет сидеть в первом ряду и смотреть с таким видом (снисходительно): «Ну давай, давай, співай». В конце концерта весь Кремль, вся эта публика московская, которая все что только можно видела, поет «Одна калина» на украинском и аплодирует стоя. И на молдавском она поет точно так же. Но у нас же этого не замечают, у нас замечают, как приезжает какая-нибудь звезда, и все вокруг нее бегают и прыгают, а потом чаще всего говорят: «Господи, чего мы сюда шли? Ничего ведь особенного». Ну, ради бога.

– Меня всякий раз изумляет, когда я вижу, как обладатели такого голосища, как, допустим, у Кати Chilly, у нас оказываются где-то на маргинесе. А всякая, извините, шушера вполне преуспевает и вполне в шоколаде.

– Сложно тут что-либо говорить. «Океан Эльзы», «ТНМК» – востребованы? Востребованы. Мне, наоборот, кажется, что у нас сейчас появляется много хороших групп европейского направления – «Друга ріка», Лама, вот у нас на студии работает Леша Gorchitza, европейский совершенно формат. Понятно, есть и на Россию ориентированные, Потап и Настя – вообще изначально российский проект. Популярность есть? Есть, естественно, потому что есть «Русское радио», есть «Первый канал», есть сумасшедшие рычаги. И ребят обвинять в этом нет смысла, они делают свой продукт. Он же кому-то нужен, их же кто-то слушает – «пырышки-пупырышки» эти, их же народ поет? Люди – лучшая лакмусовая бумажка, вы же понимаете, что людей не обманешь.

– Да как сказать. У многих персонажей популярность-то дутая.

– Тоже правда. Но, знаете, когда начинают говорить: давайте уберем всех тех, а потом еще вот тех... Это как с автомобилями – давайте иномарки продавать в пять раз дороже, чем во всем мире, лишь бы «таврии» покупали. Не надо никого душить, это ерунда.

– Логично. С другой стороны, у меня иногда такое чувство, что потенциал на самом деле огромный. Есть же прецеденты – Gogol Bordello, звезды мирового масштаба.

– Это все очень относительно. Дело в том, что если нашего артиста, который уже достаточно известен, поставить рядом с музыкантом, который в Штатах где-то в пабе работает, то поймешь: вот то – музыкант, а у нас – бездарность. Когда мои друзья из Штатов сюда приезжают, они говорят: слушай, ну там на улицах музыканты ТАК играют, как здесь вообще никто играть не умеет и никогда не научится. У меня знакомые москвичи возили в Лондон дуэт каких-то девушек, пытались записывать, а ни одна, ни другая в ноты попасть не может. И кто-то из местных сказал: давайте я сейчас позвоню Кейт. Приехала Кейт, она у них бэки записывает, – и ка-а-ак выдала! У нас на студии, бывает, приглашаешь бэк-вокалисток – девочки исполняют буквально все, что ты хочешь. Другое дело – а нужно ли это? Прийти и спеть как Мэрайя Кэри или Уитни Хьюстон – ну так 48 человек смогут, но ведь эти 48 человек – не Уитни Хьюстон. Девочка молодая приходит на студию, как ввалит джазуху какую-нибудь, ну объективно – классно! А потом говоришь ей: спой теперь что-нибудь свое. И на этом все.

– Нет индивидуальностей?

– Я думаю, да. У меня есть знакомый звукорежиссер, он говорит: ты знаешь, я настолько устал слышать, что «Україна – співоча нація і українці співають краще за всіх». И когда я смотрю «Караоке на Майдане», я не пойму никак – ну и где она, эта співоча нація? Нам каждый день стихи, записи пачками присылают. Все – гениальные поэты, все – гениальные композиторы. А ты включаешь, и у тебя истерика.

– На концерты сейчас расценки сильно упали?

– Скорее не расценки упали, а заказов меньше. Те же корпоративы – люди просто реже гуляют. По ценам у нас политика кардинально другая, я поднимаю цены. Мы недавно с Володей Матецким говорили на эту тему. Он когда спросил у менеджера Пола Маккартни, почему так дорого, тот ответил: «Потому что Пол Маккартни – не поп-певец. Пол Маккартни – икона. А у иконы цены нет».

А на Западе... На Западе кому везет, кому не везет. София Михайловна вспоминает, как в 70-х, на первом взлете, она записывалась на студии Ariola в Мюнхене и немцы ей предлагали и контракт многолетний, и студию, и все что угодно. Вот останься – и ты в шоколаде сегодня же и навсегда. И, наверное, да, можно говорить, что, если бы мы там сейчас жили, нам бы не рассказывали, заслужили мы то, что у нас есть, или не заслужили. (Иронически.) Коне-е-ечно, они жируют, эти артисты. Точно так же, как мне начинают рассказывать: коне-е-ечно, ты же ее сын. Мне повезло. Да, мне повезло с гениальными родителями. И что теперь? По крайней мере, известности я никогда не искал. Я так кайфую, когда иду по Крещатику и меня никто не узнает, я вам даже передать не могу. А мама несколько раз надевала куртку с капюшоном, очки и в «Глобус» ходила с внуками. Сама, никого не предупредив, мы тут с ума сходили. Как говорит София Михайловна: я не ворую, поэтому мне людей бояться нечего.

Если я не кидаюсь никому на шею и мы здесь мало с кем общаемся, то многие преподносят это так, что я, мол, в пафосе. Так мы, извините, в Киеве процентов 90 местной тусовки и не знаем. Ну вот так получилось, что с детства я общался с другими людьми: с Иосифом Давидовичем Кобзоном, с Долиной, с Тухмановым, со Стефановичем. Володя Матецкий – ближайший друг семьи. С Димкой Маликовым, с Филей тусовались, когда он только-только начинал.

– И как Филя изменился за эти годы? Просто любопытно.

– Ну как... Был Филипп, а стал (торжественно) – ФИЛИПП!..

Про Алимжана Тохтахунова, известного как Тайванчик

– Ваша семья всегда была дружна с Тохтахуновым.

– Мы только с его юбилея прилетели. Там, кажется, весь Союз был.

– Как это ему удается?

– Да потому что он человек обаятельный, светлый, щедрый и всем помогает. Если у тебя есть проблема, ты звонишь Алику. Он рассудит, даст совет, и ты потом понимаешь, что лучшего совета никто бы и не дал. А то, что там про него писали и говорили...

– Злится он на это или смеется?

– Смеется. Что ему уже злиться. Когда его посадили за тунеядство – больше не знали, что пришить, – дело полгода длилось, он говорил: это сколько же государственных денег вы потратили, чтобы доказать, что я тунеядец. Вы у государства украли, а я у государства не воровал. Как он говорит: я же рабочих и инженеров не обыгрывал, правда? Деньги тогда были у кого – у директоров баз, у партноменклатуры. Он что делал? Он эти деньги выигрывал, а потом тратил на рестораны, на магазины, на друзей и кормил тех же официантов и метрдотелей.

– А, так он Робин Гуд?

– (Смеется.) Точно.

Про «Магарач» и купальни Роффе

– Ничего мы там сейчас не делаем. Кризис. (Смеется.) София Михайловна со Светой хотят весной сделать то, что было задумано изначально: выращивать там овощи-фрукты для гостиницы. Не ради денег, это дороже получается, чем покупать, зато приятно – свое, с грядки. История про «Магарач» – больная тема, конечно. Она уже у меня вот здесь сидит. Причем я не могу понять, в чем криминал – в том, что мы за аренду участка деньги платим, и совсем не три копейки, кстати? Другие в заповедниках землю берут десятками, сотнями гектаров на подставных людей, а Ротару идет по-белому абсолютно, свои подписи ставит, свою фамилию. Я вам покажу фотографии: про виноградники – ложь, там был пустырь, свалка, с которой мы вывезли 204 КамАЗа строительного мусора. Туда со всей округи мусор свозили, и институт на это просто закрывал глаза. На тот момент, когда мы все оформляли, у «Магарача» даже границы официально не были установлены. Думаете, почему? Да для того, чтобы откроить оттуда и раздать все, что только можно. И точно так же ничего не надо мне рассказывать про купальни Роффе. (Возмущенно.) «Ротару взяла памятник архитектуры за три копейки»! А про арку, вы читали, что пишут?

– Конечно. Вы ее продали туркам за миллион долларов.

– Большего бреда я в жизни о себе не читал. Мы воссоздавали лепнину, все реконструировали... Гораздо проще было все это продать, ей-богу. Там же сарай был, сквозные трещины на стенах – я привозил из Киева архитекторов, они просто боялись зайти внутрь. А сейчас «Вилла «София» – это самое красивое здание на набережной и одно из немногих мест в Ялте, где можно вкусно поесть.

Про Яценюка и палец

– Хозяина у нас нет – вот что я думаю про политику. Не привыкли мы без хозяина жить. Если бы у нас в стране было все хорошо, мы могли бы говорить о проблемах в истории, о том, дружить нам с кем-то или не дружить... А нам сегодня кушать нужно, нам нужно, чтобы люди с голоду не умирали. Мне только один человек нравится среди наших политиков, но я не буду говорить кто.

– Правильно, а то можно сглазить.

– Я уже сказал, что на следующие выборы напечатаю на майке его фамилию. Потому что он – единственная молодая кровь и единственный с великолепным чувством юмора. Земляк мой, из Черновцов. Вы сейчас угадаете кто.

– Яценюк?

– Конечно.

– Зачем он тот хай из-за среднего пальца устроил?

– Ну а разве это нормально? Если бы вы оказались на его месте, вам бы не было обидно? Мы же в демократию играем, в свободу слова. Если так и дальше будем молчать, то и дальше будут эти пальцы торчать из каждой машины. А так, по крайней мере, силовые структуры не будут пальцы показывать. Ну, будем надеяться.

– А София Михайловна...

– А София Михайловна о политике говорить вообще зареклась.

– После ее попытки баллотироваться в ВР?

– У нас была определенная программа, мы собирались действительно что-то делать – в культуре и так далее. А когда Литвина «слили» и мы начали смотреть, что там делается в этом парламенте, она перед телевизором сидела и говорила: «Господи, Боженька есть. Слава Богу, я туда не попала».

Про маму

– В двух словах о ней? Сейчас... Гениальная. Сильная. Человечная. Настоящая. Каждый день ей горы писем: помогите-помогите-помогите. Понятное дело, что на всех ее не хватит, но она каждый раз говорит: «Я бы им всем помогла». Всю семью она тянет на себе – братья-сестры-тети-дяди. Такая кормилица.

– Она явно не любит давать интервью. Ее никогда не сопровождал такой скандальный флер, как, например, Пугачеву. Ее крепостная стена окружает.

– Ну, я думаю, она должна быть, эта крепостная стена, и она ее заслужила. Когда ты ее ни разбуди, когда ни позвони, спрашиваешь: «Чего ты хочешь?» – она всегда отвечает: «Покоя». Ее донимают постоянно: а вот у нас мероприятие, придите, поздравьте, возглавьте... Вы у нас победили в конкурсе, мы вас наградим, а вы нам споете пять песен бесплатно... Она говорит: «Я вас прошу. Я прошла через все это тридцать лет тому назад».

ДОСЬЕ «ПЛ»
Руслан Евдокименко

Родился 24 августа 1970 года в Черновцах, с шести лет в Ялте, сейчас живет на два дома – в Киеве и Ялте. Учился в Московском автодорожном институте, потом перевелся в Севастопольский приборостроительный. Занимался архитектурным бизнесом, сейчас – музыкальный продюсер, управляющий гостиницы «Вилла «София» в Ялте. Жена Светлана, дети – Анатолий (15) и София (7).

Источник