не знала как в теме назвать.поэтому выложу тут. думаю разницы не будет.))если что-могу тему создать) Аурика РОТАРУ: «Певицам нельзя есть семечки, но мы с Соней их как раз очень любим. Нажарим целую сковородку и щелкаем, только дома и не перед концертом, а то сборов не будет»
К приближающемуся дню рождения народной любимицы Софии Ротару сестра Софии Михайловны красавица Аурика дала «Бульвару Гордона» откровенное интервью
На встречу с журналистом популярная певица Аурика Ротару пришла не одна — вместе с продюсером и подругой Натальей Гончаровой, которая уже не первый год сопровождает ее во всех поездках, делит с ней и радости, и печали. Мы пили земляничный чай в кафе в одном из центральных киевских парков, беседовали, предавались воспоминаниям и, несмотря на то что шел проливной дождь, не торопились расходиться. Ведь такие солнечные, доброжелательные и искренние люди, как Аурика Михайловна, встречаются нечасто. Зато с ними в любую непогоду светло.
«КОГДА МНЕ БЫЛО 20, МАМА ГОВОРИЛА: «БОЖЕ МОЙ, АУРИКА! ТЫ ТАКАЯ СТАРАЯ. КТО ТЕБЯ ВОЗЬМЕТ?»
— Ваше полное имя — Аурелия — означает «золотая». Родители так назвали, потому что самая младшая?
— Да. Но это, в принципе, очень распространенное у нас в селе имя. Только в классе было четыре Аурики. У брата Жени жена тоже Аурика — моя одноклассница.
— Золото вас любит?
— Я его не люблю. К украшениям вообще равнодушна. Не ношу ничего золотого, кроме одного крестика, — но это уже оберег.
— В родных Маршинцах часто бываете?
— К сожалению, нет. И у меня, и у Сони получается максимум раз в полгода. А сейчас решили: все бросим и поедем домой, потому что с осени не были. Хочется навестить могилки родителей на кладбище, пообщаться с братьями, с сестрой Лидой, побродить босиком по травке — отвести душу.
— Первым делом куда заходите?
— В родной дом. Вся наша семья любит рыбачить. Раньше, бывало, приедем домой, вещи бросили — и на рыбалку. Так родители специально выкопали пруд во дворе, чтобы мы никуда не ходили, чтобы дома сели и они нас видели, могли с нами поговорить. Женя — он со своей семьей живет в родительском доме — уже звонил. Говорит: «Рыбы очень много, приезжайте, будем ловить карасей!». В Маршинцах и Толя, еще один наш брат, живет — построился напротив.
— Не возникала мысль устроить там музей семьи Ротару? Вон сколько талантливых творческих личностей она дала Украине.
— Может, со временем, но пока, я думаю, рановато. Слава Богу, все работаем, живы-здоровы. Да и вообще, я считаю, дом должен быть жилым, живым, если можно так выразиться. Братья сделали там ремонт, удобства — теперь все, будто в городе.
Родители — Михаил Федорович и Александра Ивановна. «Папа мечтал стать певцом, но мечта не осуществилась, а мама мечтала лишь о том, чтобы побыстрее девчонок замуж выдать»
— Знаю, отец ваш был виноградарем...
— ...и с утра до вечера находился в поле. Там стоял домик колхозный, где он ночевал, сторожил виноградники. А потом собирал виноград. Не один — целая бригада была. Папа делал замечательное вино. У нас и дома оно постоянно было — на нашем огороде много винограда росло. Теперь братья продолжают эту традицию.
Папа мечтал стать певцом, но такие времена: война, сами понимаете... Мечта не осуществилась, и он, конечно, сильно радовался, когда Соня стала известной, а потом мы с Лидой и Женей пошли по ее стопам. А мама мечтала лишь о том, чтобы побыстрее девчонок замуж выдать. У нас в селе выходили и в 16, и в 15 лет. Когда мне было 20, мама смотрела на меня и говорила: «Боже мой, Аурика! Ты уже такая старая, кто тебя возьмет?».
— Мама занималась детьми и домашним хозяйством?
— У нас был гектар огорода, который она обрабатывала. И мы помогали — с самого раннего возраста, как только начинали ходить, так и на грядку: и полоть, и садить... Когда подрастали, мама отправляла на базар торговать — продавать редисочку, морковочку. И сама ездила, и мы, маленькие. И позже, уже когда я в Черновицком музыкальном училище училась, она на базаре продавала овощи и зелень. Я приходила к ней и говорила: «Иди, отдохни, покушай, а я вместо тебя постою». Мне нисколько не было стыдно, потому что мы этим жили.
— В одном из интервью София Михайловна призналась, что никогда не торгуется на рынке...
— Я тоже, потому что понимаю, сколько труда в эти овощи-фрукты вложено. У меня язык не поворачивается попросить уступить. Сама на даче работаю и знаю, сколько нужно пахать, чтобы что-то выросло.
— Считается, что огород и красивая женщина — понятия несовместимые.
— Неправда, это такое удовольствие! Когда я что-то посею или посажу, потом каждый день приезжаю и смотрю: взошло или нет? А когда всходит, какая это радость! Это как за маленьким ребенком — постоянно интересуешься, насколько он подрос.
Дача у меня под Киевом. Правда, недостроенная — внутренние работы остались. Огород большой, и меня все спрашивают: «Зачем тебе столько обрабатывать? Не надоедает?». Я говорю: «Когда надоест, сделаю меньше, а пока потружусь». Раздаю все родственникам, подружкам и получаю от этого кайф: и оттого, что выращиваю, и оттого, что кого-то угощу. Насолила кучу огурцов — правда, их за зиму никто не съел.
«ТОЛИК, СОНИН МУЖ, ШУТИЛ: «У МЕНЯ САМАЯ ЛУЧШАЯ ТЕЩА: ВО-ПЕРВЫХ, ДАЛЕКО ЖИВЕТ, ВО-ВТОРЫХ, ПО-РУССКИ НЕ ПОНИМАЕТ»
— Семья, где было шестеро детей, особым достатком, наверное, не могла похвалиться?
— Тогда все селяне бедно жили. Ну мы об этом не думали, когда маленькие были. Мы работали, пахали... Перед школой все знали, кто кормит свинью, кто — кур, корову. Нас поднимали раньше, часов в шесть утра, мы все выполняли и шли в школу. Вернулись, сделали уроки — в огород. Или корову пасти. Хозяйство было большое: и овцы, и гуси, и утки, и куры...
Аурика, София и Лидия Ротару. «Соня уже на такой уровень взлетела, который нам с Лидией и не снился. Приходилось много работать, чтобы не ударить лицом в грязь»
— Это правда, что дома вы общались только на молдавском?
— Мы и сейчас между собой на нем говорим. У нас в Маршинцах была только молдавская школа, где украинский вообще не преподавали. Да, мы на нем поем, но разговаривать не привыкли. Для себя, не замечая, переходим то с молдавского на русский, то наоборот. Мама наша по-русски вообще не понимала. Если мы приезжали и начинали «русить», очень обижалась: «Ну пожалуйста, давайте на молдавском!». А Толик, Сонин муж, всегда шутил: «У меня самая лучшая теща в мире. Во-первых, далеко живет, во-вторых, по-русски не понимает!».
— А дети знают ваш родной язык?
— Нет. Ну, пару слов, может, понимают, но не говорят. Ни моя Настя, ни Сонин Руслан, ни тем более Сонины внуки. Надо было в свое время оставить их в селе на лето. Хотя Руслан, когда маленький был, оставался, и я его нянчила. У Сони всегда было много поездок, гастролей, и сына, конечно же, приходилось отвозить в село. Мы с Женей его на велосипеде катали, с рук не спускали...
— Ваша семья всегда была такой дружной?
— Да. Ну, случалось, конечно, в детстве поспорить, друг друга дернуть, ущипнуть, как у всех детей. Но если, не дай Бог, на меня кто-то чужой косо посмотрел, братья всю школу могли перевернуть! Так и сейчас. Не дай Бог одному кому-то плохо — остальные все бросают и едут выручать.
Нас учили, что старших нужно уважать. Если старшая сестра сказала, что нужно делать именно так, поспорить с ней можно, но слушаться надо обязательно. Зина, наша самая старшая, незрячая, ей было тяжело... Поэтому вместо родителей Соня осталась — она нас держит, собирает. Да и тогда была второй мамой.
Соня уехала из родительского дома, когда мы еще маленькими были. Помню ее свадьбу — она была у нас во дворе, но особого интереса у меня не вызвала. Я каталась на велосипеде, у меня с братьями Женей и Толей своя команда была.
— Интересно, в какие игры вы играли?
— В прятки. Ночью все дети в Маршинцах из дому убегали и делились на две команды. Одна команда пряталась, другая искала, причем по всему селу. И так до утра — по всем чердакам, по заборам, огородам... Однажды мы с Женей втихаря утром заходим, а папа сидит с ремнем на табуретке! Ремень хороший был, солдатский, с пряжкой. После него прятаться перехотелось.
— Свадьба Софии Михайловны была музыкальной?
— Конечно! Толик Евдокименко — царствие ему небесное! — был замечательным трубачом, играл с ребятами на танцах. Вот они на свадьбе и сыграли. А Зинаида еще раньше вышла замуж — в Кишиневе. Там и живет.
«ИЗ-ЗА ТОГО, ЧТО ПОСТАВИЛИ ВО ДВОРЕ ЕЛКУ, ПАПУ ИСКЛЮЧИЛИ ИЗ ПАРТИИ, А БРАТА — ИЗ КОМСОМОЛА»
— Психологи говорят, людям, которые потеряли зрение, гораздо труднее, чем тем, которые такими родились.
— Ну, Зина ослепла с трех до пяти лет. Она родилась в войну, переболела тифом, из-за чего произошла атрофия зрительного нерва. Не помню, сколько мне было лет, я была еще очень маленькой, когда папа узнал, что в Кишиневе есть школа для слепых. Он отвез туда Зину, у нее появились друзья. Она живет как нормальный, полноценный человек. А если бы осталась в селе, что бы с ней было?
Лидия, София и Аурика. «Когда Лида родила, возвращаться на сцену не захотела. У нее свой ресторан в Черновцах — она еще в детстве готовить любила так же, как петь»
— София Михайловна как-то сказала, что у Зинаиды голос еще сильнее, чем у нее...
— Он не только сильный, но и красивый. Сколько сестра училась в Кишиневе, на заводе работала, всегда участвовала в самодеятельности. У них свой ансамбль был, они ездили и в Грузию, и в Армению, и в Узбекистан. У Зины мало того что голос сильный, так еще и абсолютный слух.
Она постоянно проверяла у нас уроки — мы садились и наизусть рассказывали ей каждый параграф. Обманывать не смели, потому что Зина — это святое. К тому же сестра по голосу определяла, когда ты уверен в ответе, а когда — нет.
— Что за история произошла под Новый год, из-за которой вашего отца из партии исключили?
— Было, было такое, хотя не скажу точно, в каком году. У нас в селе никогда не праздновали Новый год 31 декабря — только с 13-го на 14-е января. Он даже не назывался Старым — просто Новый год. Толя пришел из армии... А он с детства очень любит технику: маленьким был, так поставил небольшие столбики и провел свет вокруг нашего дома, машинку сам себе смастерил — как настоящую! Ну и вот, решил брат поставить на улице елку. Срубил большое дерево, установил во дворе, сделал так, чтобы оно крутилось, светилось, — по тем временам это было что-то! И мы, конечно, эту елку включили. Радовалось все село. А прямо в новогоднюю ночь пришли, забрали папу...
Вскоре его отпустили, но наказали: исключили из партии. Толю выгнали из комсомола, а потом — из университета. Мама переживала, как сын все это выдержит, но он держался, как настоящий боец. На второй день взял свечку и пошел в церковь.
Через некоторое время папе предложили восстановиться. Но он отказался: это кем надо быть, чтобы из-за новогодней елки такой криминал раздуть! Ни его, фронтовика, который дошел до Берлина, не пощадили, ни сына...
— С тех времен какие-либо семейные традиции у вас сохранились?
— Самые любимые праздники, как и раньше, Новый год и Пасха. Пасхи мы ждали как манны небесной, потому что мама одевала нас во все новое, мы знали: будут новые туфельки, носочки, платьица... Папа ходил куличи святить, и мы все утро его ждали. Потом нужно было встать и обязательно умыться водичкой из стаканчика, где стояли красное яйцо и монетка, чтобы быть красивой и богатой. После чего мама накрывала стол, и мы садились разговляться.
Семья наша всегда была верующей. Несмотря ни на что, всех нас родители крестили. Даже Руслана, Сониного сына, окрестили тайком, чтобы никто не знал.
«В КОНЦЕРТНОМ КОСТЮМЕ НЕЛЬЗЯ ЗАХОДИТЬ В ТУАЛЕТ. РАЗ НАДЕЛ — ТЕРПИ!»
— София Михайловна верит в вещие сны, мистические совпадения, а вы?
— Некоторые сны могу трактовать. Знаю, что вот это — к болезни, а то означает, что будет диво какое-то или появится человек, который начнет мешать, делать гадости. И, как правило, сны у меня сбываются.
— В приметы верите? Чего, например, нельзя делать перед выходом на сцену?
— Нельзя в концертном костюме заходить в туалет — это я точно знаю. Раз надел — все, терпи! И у меня уже привычка: я должна перекреститься перед тем, как выйти на сцену. Соня тоже всегда так делает.
Есть еще одна примета испокон веков: я еще только начинала работать в филармонии, когда узнала. Если едем на концерт и, не дай Бог, кто-то достал семечки, сразу выгоняют из автобуса, потому что сборов не будет. Семечки грызешь — семечки и получишь.
— А я думала, артистам их нельзя, чтобы связки не засорялись.
— Ну, это само собой, но мы с Соней семечки как раз очень любим. Черные, подсолнечные. Нажарим целую сковородку и щелкаем — только дома и не перед концертом. В карты еще любим поиграть — в преферанс. Обожаем просто! Как приедем в Маршинцы, сядем вчетвером... Обычно играю я, Соня, Лида и ее муж Сережа.
Аурика со вторым мужем Владимиром Пигачем и дочерью Анастасией. «Когда мужа не стало, меня Соня из депрессии вытащила. Не отходила ни на шаг: «Не сиди, давай работай!»
— Кто выигрывает?
— По-разному. Одного такого мастера, который бы постоянно побеждал, среди нас пока нет. Мы же все-таки в другом профессионалы.
— Изначально хотели стать певицей?
— Наверное, да. Смотрела на Соню, и у меня вариантов других не было.
— В школе София Михайловна подавала надежды как спортсменка — занималась легкой атлетикой...
— ...а у меня было первое место по акробатике. К сожалению, мы не имели возможности серьезно заниматься спортом. Был маленький зал — развернуться негде. С нашим учителем физкультуры — он, к сожалению, умер несколько лет назад! — мы до последнего общались. Когда приезжали домой, обязательно к нему приходили либо звали к себе в гости. Он был очень хорошим человеком, поэтому физкультура у всех Ротару была любимым предметом.
— Когда вы начинали карьеру, не было ощущения, что находитесь в тени Софии?
— Конечно, было, потому что Соня уже на такой уровень взлетела, который нам с Лидой и не снился. Приходилось очень много работать, чтобы не ударить лицом в грязь.
— Из года в год газеты перепечатывают информацию о том, что ваша настоящая фамилия — Ротарь, а букву «у» юной Соне посоветовала добавить Эдита Пьеха — чтобы звучало лучше. Это правда или байка?
- (Удивленно). Пьеха тут при чем? Ротару — изначально наша фамилия. Она даже не молдавская, а румынская. «Рота» — это колесо, а «ротару» — колесник. Когда Бессарабию, которая была частью Румынии, присоединили к Украине, жителей переписали. Папа наш стал Ротарем Михаилом Федоровичем. А потом мы поменяли фамилию обратно.
— Чья идея — создать дуэт сестер Ротару?
— Я училась в Черновицком музыкальном училище, очень хорошем, кстати, у того же педагога, что и Соня. Жила у Лиды, в ее квартире. А она пела у Леонида Затуловского в ансамбле «Черемош». И вот однажды, в выходной день, я поехала с Лидой, чтобы просто послушать концерт.
Перед концертом было время, Леонид Борисович сел за рояль и говорит: «А-ну, девчонки, спойте-ка что-нибудь вдвоем». Мы спели «Примавэру». На том же концерте мне нашли какую-то кофточку, юбочку, и мы выступили как дуэт. Так я осталась в «Черемоше» — меня взяли в Черновицкую филармонию. Выезжали недалеко: я ведь училась на стационаре. Дальше — на Кавказ, например, — уже когда каникулы начинались.
— С Лидией вы объехали весь Советский Союз. Как тогда принимали украинские песни?
— Отлично! Первое отделение было почти полностью на украинском. А после украинских песен, которые любят и всегда ждут, во втором отделении, уже можно петь что угодно.
Когда я переехала в Киев, с Лидой стал выступать наш брат Женя — он очень талантливый музыкант, начинал в Николаеве вместе с Игорем Крутым и Сашей Серовым. Ну а потом Лида родила, возвращаться на сцену не захотела. И Женя женился: у него свой магазинчик в селе, земля, виноградники...
— Лидия тоже в Маршинцах живет?
— Не-е-т, она у нас бизнесвумен, у нее свой ресторан в Черновцах — там очень вкусная домашняя кухня. Она еще в детстве готовить любила так же, как петь. И фирменное блюдо, конечно же...
— ...мамалыга?
— Да! С овечьей брынзой, со шкварками... Родину можно продать! Дома ведь как было? Если в обед Соня или Лида не сварили мамалыгу, это уже не еда. Мы ее вместо хлеба ели. И сейчас, когда приезжаем в Маршинцы, невестки варят мамалыгу, готовят нашу любимую курицу в сметане, ставят на стол творог и, конечно, домашнее вино.
— У вас наверняка много друзей и поклонников...
— Очень много! Есть фан-клубы даже в Санкт-Петербурге и Екатеринбурге. Все время пишут, звонят, присылают sms-ки, поздравляют со всеми праздниками. Если едем на концерт, они первые об этом узнают. Откуда, не знаю, но это приятно. Часто приходят к подъезду дома — с цветами и подарками. А недавно мы были в Германии, так девочка-поклонница из России приехала туда и ездила за нами по всем городам!
— Но доводилось читать, что Софию Михайловну преследовала сумасшедшая фанатка.
— Была одна. Галя, по-моему. Она психически неуравновешенная — звонила и в три, и в четыре часа ночи, причем не только Соне — всем! Я из-за этого поменяла номера телефонов. Если у нее хорошее настроение, просто поговорит, если плохое, начнет такое нести, что невозможно выдержать. Угрожала, что, если ее не пустят на концерт, она что-то сделает...
Соня долго не решалась обращаться в милицию, жалела эту несчастную женщину. Последней каплей стало то, что, когда был юбилейный вечер в Кремле, она позвонила и сказала, что дворец заминирован. Галя много чего так «минировала»: и концертный зал во Владимире, и аэропорт, но уже когда Кремль — ее быстро нашли и в итоге посадили. Жалко, конечно, человека, но она просто жить не давала.
— Наверное, после этого целый штат охранников наняли?
— Зачем? Нормальных людей все же больше, чем ненормальных. Да, меня часто узнают на улице, в магазине, но по-доброму: просто интересуются, как дела.
«В ПЕРВЫЙ ЖЕ ВЕЧЕР ВОЛОДЯ СДЕЛАЛ МНЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ. Я ОТВЕТИЛА: «НО Я ЖЕ ЗАМУЖЕМ!»
— Когда вы потеряли мужа, сказали, что тему замужества для себя закрыли навсегда...
— У меня был хороший муж: добрый, щедрый, умный. И я просто понимаю, что второго такого не найду. У меня планка очень высокая. На меньшее я не согласна.
— Как вы с ним познакомились?
— Очень просто. Я работала в Черновицкой филармонии, Александр Тищенко — известный певец и композитор — был у нас музыкальным руководителем. А когда Чернобыльская АЭС взорвалась, Володя приехал в Черновцы с Наташей, моим теперешним продюсером: они от радиации спасались. Наташа нас познакомила, и в первый же вечер он сделал мне предложение.
— И вы ответили: «Да»?
— Я растерялась: «Но я же замужем!». А он сказал: «Ничего, разведешься». Развелась и ни одного дня не жалела об этом.
— Чем занимается ваша дочь?
— Настя окончила Киевский институт международных отношений по специальности «Международная экономика», учится в аспирантуре. Замуж не тороплю. В отличие от моей мамы говорю: «Рано еще!».
— Она поет?
— Нет. Окончила музыкальную школу по классу фортепиано с отличием, танцевала в ансамбле Вирского, с Тищенко-младшим записала в студии песню. Но это не ее: она в папу пошла, математик.
У нас Толик, Сонин внук, музыкой увлекается. Он ди-джей. Очень упорный парень. После школы — на студию и работать. Сонечка маленькая чистенько поет, занимается с преподавателями. Поживем — увидим...
— Поговаривают, у вас с Николаем Мозговым натянутые отношения. Это так?
— Не-е-ет, выдумки. Мы с ним никогда не ругались. Но и не братались, хотя мы из Маршинец, а он из Новоселицы — это в двух километрах. Просто как-то не пересекались. Раньше, когда он больше пел, чаще встречались в концертах, а сейчас практически не видимся.
«БУРЕНОК У МЕНЯ ШТУК 500. МЫ БЕЗ КОРОВЫ ВООБЩЕ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЛИ, КАК ЖИТЬ»
— А вообще, дружба в эстрадном кругу возможна, как вы считаете?
— Почему нет? Я с Сашей Тищенко общаюсь, с семьей Билоножко, Пашей Зибровым.
— С Софией Михайловной часто видитесь?
— Каждый день! Потому что живем в одном подъезде. Правда, недавно она въехала в дом в Конча-Заспе, который наконец достроила. И теперь и мне скучно, и ей. Каждый день друг другу звоним. Нам было очень удобно: можно и за солью забежать, и просто чаю попить, и в карты поиграть...
Когда мужа не стало, меня Соня из депрессии вытащила. Не отходила ни на шаг: «Не сиди дома, давай работай...». Она сама пережила такое страшное горе, потеряв Толю, и старалась всячески меня защитить. Соню спасла работа — это для нее лучшее лекарство.
Мы с ней почти всегда вместе. Ездим отдыхать, гастролируем. В этом году загорали на Мальдивах: я обожаю море. Правда, думали, там не так много наших, как в Турции или Египте, а оказалось — полно! Когда вернулись, Сонин внук Толик спросил: «Соня, а вы в такой-то гостинице жили? Просто папа моего одноклассника тоже там был, он видел, как вы с Аурикой на пляже ракушки собирали...».
— Толя по именам вас называет?
— Так лучше. Ни к чему все эти «тети», «бабушки». Да и разве похожи мы на бабушек? Думаю, пока нет! (Смеется).
— Вы долго жили на съемных квартирах...
— Да, только 10 лет живу в своей. Все не хватало денег. У себя хочется сделать уютно, а в съемной разве будешь что-то переделывать? Гвоздя без спроса не забьешь, кошку не заведешь... А теперь у меня и собака чау-чау, и кот рыжий, наглый, семь килограммов живого веса — все, как положено!
— Знаю, у вас большая коллекция фигурок коров. Почему решили их собирать?
— Это кормилица. Мы без коровы вообще не представляли, как жить. Буренок у меня штук 500, я уже и не считаю. Вот дачу дострою, сделаю для них специальную комнату. Наряды тоже храню, потому что шью на заказ. Сейчас с Аленой Олейник работаю. А когда-то в Черновицкой области, в селе Мелиево, жила мастерица, которая мои, Сонины и Лидины платья вручную вышивала. До сих пор подобных узоров я нигде не видела!
— Было бы здорово, если бы когда-нибудь состоялся бенефис семьи Ротару. Люди бы снова увидели и услышали Лидию, Евгения...
— Идея хорошая, да жаль, нет человека, который бы ее реализовал. Особенно сейчас, в период кризиса, когда организация концертов стала проблемой. А спеть мы можем, за это не волнуйтесь: и я, и Лида, и Женя, и Зина. И Соня, разумеется. Толя, брат, у нас тоже поет, но когда все мы пошли на эстраду, сказал: «Знаете, я дома остаюсь. Вы попоете-попоете, а все равно домой вернетесь. Кто-то же должен вас ждать?».
Источник
Вероятно тоже хотят за решётку 
